Святоотеческая сотериология в гомилии свят. Григория Паламы

Предлагаю вниманию публики одно из моих учебных сочинений. Стилистика, конечно, далека от публицистики, но всё же идеи, изложенные здесь, могут быть интересны интересующимся святоотеческим богословием, в частности сотериологией в трудах св. Отцов.

Рассмотрим 16-ю гомилию (беседу) преп. Григория Паламы. Точно следуя названию – «О Домостроительстве…», эта беседа представляет из себя целостный очерк всей истории Домостроительства спасения человека от воплощения Бога слова до воскресения человека во плоти при Втором Пришествии Христа. Удивительно, что в формате проповеди преп. Григорий Палама сумел дать, по сути, глубокую картину учения о спасении в Православии, объединяя предыдущий опыт богословствования.

Стиль гомилии по-византийски витиеват и полон словесных украшательств, что может невнимательного читателя подтолкнуть к мысли, что это пустые риторические приёмы, характерные для византийского средневековья. Однако, эти словесные узоры есть не просто дань гомилетическому искусству эпохи святого Григория, но есть отражение мыслительной изощрённости, богатства богословской эрудиции, тонкости видения оттенков богословских вопросов. Посему важно, насколько это позволяет делать перевод на русский язык, извлекать важные оттенки мысли именно из специфических оборотов данного творения. Так и для нашего исследования важны именно специфические моменты богословствования свят. Григория, уяснение его внутренней системы мысли.

В отличие от большинства произведений свят. Григория Паламы, гомилии являются как бы нехарактерными произведениями в том смысле, что они не написаны по поводу какой-либо богословской проблемы, это беседы, сказанные им в храме, в качестве проповеди, по тому или иному случаю. Шестнадцатая гомилия сказана в храме «во Святую и Великую Субботу». Казалось бы, от проповеди не стоит ожидать системности, тем более догматической полноты изложения вопроса. Однако, в случае с гомилией «О домостроительстве…» всё не так. Здесь мы видим довольно целостный ряд сотериологических событий в их весьма глубоком богословском осмыслении.

Свят. Григорий начинает с утверждения силы Божией в возможности спасти человека вне зависимости от любых обстоятельств: «Предвечное и неописанное Слово Божие и Вседержитель и Всемогущий Сын, мог бы и без того, чтобы воплотиться, всячески избавить человека от тления, смерти и рабства диаволу, — ибо все держится словом силы Его и все послушно Божественной Его власти» — (2, стр. 153).
Однако далее святой Григорий поясняет, почему Сам Бог изволил воплотиться «нас ради человек и нашего ради спасения»: этим утверждается принцип правосудия (дикеосини – правда, праведность, справедливость), ибо «ибо Господь праведен, любит правду…» — (Пс.10:7). Посему и пишет апостол Павел: «великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе» — (1Тим.3:16), т.к. правдою совершено всё Его дело спасения человеков.
По этому принципу правосудия Христос был отдан «начальнику зла».
«Итак, поскольку справедливо мы были преданы в рабство диаволу и смерти, то долженствовало, конечно, чтобы и возвращение человеческого рода в свободу и жизнь было совершено Богом по принципу правды» — (2, стр. 154). Правда же сия выразилась в том, что сам диавол получил власть над человеком не только в силу божественного правосудия и падения человека, но и в силу беззаконного подчинения греху человека. Таким образом, Бог освобождает человека от власти греха и смерти, восстанавливая принцип правды; низлагает диавола, как первейшего беззаконника.
Принцип правды (греческий термин дикеосини, применённый в оригинале, полнее передаёт мысль и терминологию свят. Григория Паламы, т.к. русское слово «правда» недостаточно для его выражения; но далее в тексте будет использоваться, как отсылка к греческому оригиналу), таким образом, становится для сотериологии Григория Паламы одним из центральных понятий, к которому он не раз возвращается. Этот принцип настолько важен, что прежде чем диавол будет низложен силой в день Воскресения и Будущего Суда, он низложен правдой, той правдой, что утверждена божественным воплощением ради спасения человека «чтобы правда предшествовала силе». Ибо что за нужда в воплощении, если Бог могуч совершить восстановление нашего естества Своей силою как Ему угодно (по Григорию)?
Но Господь противопоставляет диавольской тирании своё благое владычество через правду, предшествующую силе.
И ещё раз свят. Григорий утверждает важность принципа правды: «На основании же сего, самый принцип Правды (Правосудия) приобрел особое значение, именно по той причине, что она была предпочтена со стороны Того, Кто обладает силою непобедимою» — (2, стр. 154-155).
Отсюда и соблюдение «принципа правды» даёт ту силу, что остаётся нетленной во время бессмертия.

Далее свят. Григорий рассуждает о том, как была восстановлена правда в истории искупления человека. Для этого, по его мысли, требовалось, чтобы «человек стал непричастен греху» — (2, стр. 155), но это было невозможно, т.к. «никтоже безгрешен».
По закону же правды Бог восстанавливает человеческое естество через женщину, ибо и пало оно через женщину.
Посему Само Слово Божие, вечно пребывающее, приняло на себя нашу повреждённую плоть чрез рождение от Святейшей Девы, принявшей Слово Божие, и родившей Слово вне страстного вожделения. Это было нужно, чтобы Христос воспринял в Себя только «корень» человеческого естества, но без его греха, ибо все остальные человеки рождены во грехе – «се бо в беззаконии зачат и во гресех роди мя мати моя».
Так сделано, т.к. Христос – новый Адам не нуждался в принятии греха для спасения человека, но как первый Адам был сотворён Богом без семени греха, так и второй Адам – Христос принял естество человеческое от Богородицы без греха, родившись не в беззаконии, но от Духа Святого. Ибо если бы Он рождён был от семени, то повторил бы то повреждение природы грехом, что наследует весь род человеческий. По этой причине сама личность Богочеловека является не человеческой, как у всех прочих человеков, а личностью Бога, второй Ипостасью Троицы. В этом главная возможность для преодоления греха в человеческой природе, после падения первого Адама ставшей удобопреклонной ко греху. Это и дало ту возможность, что личностно новый Адам «прежде чем познать зло, Он избирает добро» — (2, стр. 157). А потому как Христос – богочеловек личностно оказался безгрешен, то Он и не оказался оставленным Богом, как это было с Адамом ветхим. Оказавшись праведным и исполнителем всего закона, новый Адам оказался «свободен от диавольского рабства». Подлинная жизнь человека в связи с Богом, чего был лишён первый Адам по своём грехопадении. Новый Адам восстанавливает эту связь своей безгрешностью.
Так оказалась совершённой победа над диаволом по принципу правды: полнота человека восстаёт от рабства греху и смерти, будучи освобождённой в новом Адаме путём победы над грехом Его божественной Ипостасью.

Диавол и ангелы его пали чрез непослушание Богу, позже диавол увлёк человека в это непослушание. «Но Христос, Своею жизнью по-человеку, чрез дела явив всякое послушание, освободил наше естество от этой смерти» — (2, стр. 158)
Для того чтобы возвести и весь род человеческий от этой смерти, Христос «представляет Себя в пример возвратного, подъёмного пути к жизни». Тут свят. Григорий, видимо, рассуждает не с точки зрения онтологии, а персоналистично, т.е. для каждого человека должно в своей жизни повторить путь Спасителя, через неприятие греха научиться послушанию Богу, чрез которое и приобщиться вечной жизни.
В этом также свят. Григорий видит, как оправдание человека, так и теодицею. Ведь если от века не было ни одного человека свободного от греха, то этот упрёк, по правде, не только к человеку, но и к Богу, его сотворившему. Ведь, таким образом, как бы нет доказательства, что человеческая природа может быть свободна от греха и зла. Христос же, становясь человеком, и не оказываясь рабом греху, злу и смерти, оправдывает человеческую природу, которая «не от самой себя имеет зло», «и во Христе явившаяся чистота была Им присвоена самому человеческому естеству»; оправдывает и Бога, который «не является виновником и творцом какого-либо зла» — (2, стр. 158).
В отношении же ангелов уже было явно, что если остались ангелы, не ниспадшие с сатаной от своего достоинства, то этим оправдана природа ангельская.

Для явственности образа спасительного пути, по причине примера самой жизни Его для спасения многих, Христос приходит на крещение к Иоанну, дабы сделать само его «достоверным для последующих и крещаемых». Но Сам Он не нуждался в крещении, ибо от рождения уже был свободен от семени греха, господствующего в человеках. Итак, войдя в воды крещения и прияв явление Духа Святого, Иисус Христос создал то символической событие (слово «символическое» употреблено в святоотеческом смысле, т.е. как реальное соединение с первособытием), приобщаясь к которому все люди могут получить ту полноту очищения, что явлена в Самом Христе. Событие крещение становится восполнителем для грешных людей того, что было во Христе с самого начала – непорочного рождения, но чего не мог иметь ни один человек – бесстрастного рождения. Так крещение становится рождением духовным, освобождением от рабства греху и порабощённой греху плоти, рождением от Бога, подобно же и Самому Христу.
Также мы по освобождении становимся общниками спасения и благодати Духа, Который венчает крещение особым нам дарованием (миропомазание сейчас, возложение рук в древней Церкви).

Из Боговоплощения следует для нас и нравственный смысл. Дабы мы не возгордились, победа нам дадена, как усвоение победы Христа, т.е. мы не сами победили возобладавший над нами грех, но приняли эту победу даром, что должно нас вести к сугубому смирению, благодарности и прославлению Бога. Воплотившись и победив грех, Христос утвердил правду, по которой ни одна плоть не может оправдаться пред Богом, т.к. было показано, что не плоть виновна во грехе, а сам человек по своей личности, что пал человек добровольно.

Домостроительство Божие предусматривало также и явление твари всей Троицы, прежде явленной только в творении, настолько, насколько это было возможно. Для каждого желающего был дан путь.
«Итак, этим Господь явил Самого Себя и Свое Домостроительство, явил насколько, как нами было сказано, это было возможно» — (2, стр. 163)
Здесь очевидна перекличка с главной темой свят. Григория – фаворским светом. Как и читаем мы в тропаре Преображения: «показавый учеником Твоим славу Твою, якоже можаху», т.е. Домостроительство нашего спасения совершается Богом во всей возможной полноте явления для человека Троицы.

Далее идёт вполне схоластическое рассуждение.
«Итак, долженствовало тех, которые послушают (Его), сделать свободными от рабства диавола; поскольку же человек, испытав на себе гнев Божий (гнев же Божий заключался в том, что человек справедливо был оставлен Благим), был предан в плен диаволу, то долженствовало человека примирить с Творцом, ибо иначе, и не было бы возможным освободить его от оного рабства. Следовательно была нужда в Жертве, примиряющей нас с Высочайшим Отцем и освящающей, осквернившихся общением с лукавым. Значит, была нужда в Жертве очищающей и чистой, но также была нужда и в Священнике, и то — чистом и безгрешном» — (2, стр. 163).
Чистый и безгрешный священник нужен для принесения беспорочной жертвы. Таким священником мог быть только Тот, который не имел «ни пятна ни порока», т.е. Новый Адам – Христос. По примирении и очищении люди нуждаются в воскресении по духу и телу, также и в «восстановлении» (вознесении), что делает человеков «гражданами неба». Притом и тут совершается божественная правда, ибо все эти планы спасения стали доступны и обретающимся в аду ветхозаветным праведникам, которым Христос проповедал Евангелие спасение во время своего Сошествия во ад, им также было даровано вознесение.
Диавол был и тут перехитрен, т.к. его богатство – души людей было вырвано у него разрушением ада и вознесением оттуда душ праведников.

Тема «божественной хитрости» в тексте гомилии не раз вспоминается свят. Григорием. И это не случайно, т.к. в его сотериологической системе это занимает важное место. Выглядит это так. Диавол, прельстившись видимостью плоти Христа, поглотил его в ад, но не мог умертвить Имеющего бессмертие, т.к. под плотью скрывалась божественная Ипостась Логоса. Это было «приманкой», на которую был пойман диавол, лишившийся таким образом тюрьмы – ада, где он собирал своё богатство из пленённых грехом душ. Но Христос разорил эту темницу, даровав умершим, как и живущим плоды спасения.
«Захваченное же Христом было освобождено и оправдано и исполнено светом и обогащено божественными дарами» — (2, стр. 165)
«Итак диавол был перехитрен. Ибо как он совратил первого Адама, приняв на себя вид змия, так «Слово Божие» воспринимает человеческую природу, чтобы посредством неё перехитрить обманщика» — (2, стр. 167)
В этом рассуждении свят. Григорий делает весьма важное замечание: «Если же Слово Божие восприняло бы тело неподвластное смерти и страданию, то каким образом мог бы оказаться обманутым, мог бы прикоснуться к Нему диавол — само сущее зло?» — (2, стр. 167). Т.е. принятие на себя человеческой плоти подлинно «непреложно вочеловечился» было необходимо для всего плана нашего спасения, ибо только так начальник ада – диавол мог обмануться, приняв в адские глубины Того, кто только и мог разрушить эту темницу и освободить содержавшихся там людей. Для этого и была принята Логосом человеческая природа с её немощью, дабы диавол удостоверился в её мнимой побеждённостью тлением: «Посему-то он и не касался до тех пор, пока не узнал, что Христос имеет плоть подвластную страдание» — (2, стр. 167).
Почему же нельзя было против сатаны употребить насилие? Потому что Бог действует по закону правды. Это красной нитью проходит через весь текст гомилии.
Эта идея свят. Григорием, очевидно, заимствуется из общей святоотеческой традиции. «Идею обмана разделяли св. Кирилл Иерусалимский, св. Амвросий Медиоланский, в несколько измененном виде — бл. Августин, бл. Иероним, св. Лев Великий, св. Григорий Великий; образ дьявола как жадной рыбы, пронзаемой крючком Божества, полюбился греческим творцам богослужебных гимнов и вошел в песнопения воскресной Триоди» — (3)

«Он установил нам благодать крещения, подающую отпущение всех согрешений и кары, вследствие проклятия, и называемую «Банею пакибытия»; завершение же дарует воскресение, на которое уповают верные, и жизнь, в будущем веке обетованную; а между ними — жизнь согласно Христову Евангелию» — (2, стр. 171).
Здесь важное отвлечение в область нравственно-аскетическую, которая прямо выходит из общего плана сотериологии свят. Григория. Жизнь нравственная, полная борьбы с грехами и низменными влечениями призвана уподобиться Христу, дабы иметь с Ним и подобие воскресения. Это время между крещением и воскресением носит не просто назидательный характер, это необходимо для приготовления человека к «жизни будущаго века»: «чтобы человек о Христе в этих обстоятельствах борясь за Истину, являемую в образе жизни и в догматах веры Нового Завета, уготовал себя (или — «был уготован») для оного будущего нового и нестареющего века» — (2, стр. 170).В этом периоде Домостроительства свят. Григорий выделяет три стадии обновления во Христе, ибо не вдруг и не стразу оное происходит.

Обновление видится свят. Григорию, как поступательный процесс, уходящий в жизнь будущего века. «Но оное обновление по телу, так сказать, верою зрится ныне; не самым видением, не самою еще вещью, но — надеждою; и само обновление воспринимает начало, как было сказано, в божественном крещении, чрез отпущение грехов, усиливается же и возрастает чрез праведность в вере, все более и более обновляясь в познании Бога и в соответствующих сему добродетелях; примет же завершение в будущем некогда — лицо-к-лицу зрении Бога» — (2, стр. 172)
Таким образом, становится понятным, для чего важно духовно-нравственное возрастание христианина в периоде между крещением и воскресением. Это процесс постепенного обновления, преобразования – по ап. Павлу в «нового человека». Терпение скорбей, борьба с низшими влечениями и грехами есть не что-то отвлечённое, как можно было бы подумать, принимая в виду то, что после крещения мы освобождаемся от греха, и как бы уже становимся «спасёнными» по-протестантски; а это есть важная онтологическая мера возрастания в обновлении нас в вечную жизнь.
В крещении мы получаем лишь «залог Духа» (потенциальную возможность), но постепенно своей христианской жизнью возрастаем до реализации этого залога: «ибо как новорожденный младенец имеет силу от природы стать мудрым, и потенциально он — мудр; с течением же лет, если при этом сшествуют и содействующие развитию обстоятельства, тогда и, действительно, будет мудрым, — так и возрожденный чрез божественное крещение, воистину восприял потенциальную силу, чтобы стать сообразным телу славы Сына Божьего» — (2, стр. 173).
Как сам Христос возрастал от младенчества в полный возраст, то и мы должны возрасти в «меру возраста Христова», чтобы сделаться способными принять полноту благодати в Царстве Отца.

Явления светозарности человеческой природы, просвещённой благодатью, уверяют нас в подлинности того, что нам обещано в крещении. Свят. Григорий говорит об светозарном одеянии Адама до преступления, о славе лица Моисея, но более всего о фаворском свете, коего удостоены были ученики Христовы, также и о лице Стефана, которого побивали иудеи, как о явлении подлинной славы нашей плоти, конечного предназначения её.
По мере нашего возрастания в добродетелях и борьбы с грехами, мы становимся всё более и более способными к принятию этой светозарности.
Уже здесь праведники Божии просвещаются фаворским светом, доподлинно удостоверяясь в жизни будущего века, в обетованиях Царства.
Конечной целью спасения по свят. Григорию оказывается «одеяние славы» Божией, восседание со Христом у престола Божия, куда он вознёс нашу плоть.«Но рожденные и вскормленные о Христе и пришедшие, насколько это возможно, в меру возраста исполнения Христова, блаженно сподобятся божественного сияния и сами, согласно написанному, воссияют как солнце в Царстве Отца их» — (2, стр. 173).

Как видно из общего контекстного плана, центральной идеей гомилии является идея божественного Правосудия, а вернее того понятия, которое выражается греческим термином – дикеосини, которое может быть выражено целым рядом русских слов: правосудие, правда, праведность. Идея правды Божией ставится причиной вообще всего того способа спасения, которое предпринял Бог по отношению к падшему человеку, ибо, по мысли свят. Григория, Бог мог и одним своим всемогуществом совершить восстановление человека, но тогда это было бы не по правде. Т.к. правда была избрана основным критерием Домостроительства, то ей усваивается Самим Богом чрезвычайный статус, и тем самым и для человека это имеет первостепенное значение.
В этой центрированности вокруг принципа правосудия можно увидеть нотки западной схоластики, в которой как раз Божие правосудие занимает первенствующее значение. Это усиливается и не раз появляющимися в тексте упоминаниями гнева Божия, также и вполне схоластическим рассуждением о Жертве: «поскольку же человек, испытав на себе гнев Божий (гнев же Божий заключался в том, что человек справедливо был оставлен Благим), был предан в плен Диаволу …следовательно была нужда в Жертве, примиряющей нас с Высочайшим Отцем…» — (2, стр. 163).
Вот этот классический сюжет о Жертве, примиряющей с гневающимся Отцом, весьма характерен для средневековой западной схоластики. Трудно сказать без дополнительного исследования, насколько это было обусловлено влиянием на свят. Григория Паламу западного богословия, либо это всё же было вполне в системе богословствования самого Паламы, но внешние признаки соответствия на лицо. Для подтверждения можно указать на то, что «в этот период часть византийской интеллигенции увлеклась западной культурой…» — (1, стр. 395). Несомненно, что при существовавшем культурном обмене идеи схоластики были известны в Византии. Об этом проникновении западного богословского духа в Восточную Империю свидетельствует, в частности, и фигура Варлаама Калабрийца, бывшего природным греком, с которым свят. Григорий полемизировал.
К счастью, компенсируется это вполне органическим, т.е. методологически православным, изображением пути обновления человека через соединение со Христом в благодати, что, собственно, и являлось одной из главных тем в богословствовании свят. Григория Паламы.
Отдельно стоит сказать и об идее «божественной хитрости», явно заимствованной у предыдущих святых отцов, прежде всего от свят. Григория Нисского.
Святитель Григорий Нисский трактует искупление как «обман» и «сделку с диаволом»: Христос, чтобы выкупить людей, предлагает ему Свою собственную плоть, «спрятав» под ней Божество; диавол бросается на нее как на приманку, но глотает вместе с приманкой «крючок», то есть Божество, и погибает. На вопрос о том, не является ли «обман» безнравственностью, несвойственной Божеству, святой Григорий отвечает, что так как диавол сам обманщик, то вполне справедливо было со стороны Бога тоже обмануть Его. У свят. Григория Паламы это вписывается в общее понимание действия принципа дикеосини в Домостроительстве спасения. В то время как у свят. Григория Нисского это отвечало другой цели – обоснования теории выкупа.
«В.И. Несмелов, автор пока самого полного на русском языке исследования догматической системы Нисского святителя, критикует идею обмана дьявола, указывая, что, судя по евангельскому повествованию, бесы прекрасно знали, с Кем имеют дело. Это зачеркивает теорию обманного хищения, а вместе с ней и теорию выкупа, «ради мнимого обоснования которой только и была придумана теория обмана»» — (3)
Отсюда мы видим, что Григорий Палама не слепо копирует теорию «божественной хитрости», но вполне обоснованное вставляет её в свою общую концепцию божественной правды – дикеосини. Притом он не только подводит её под свой план, у него нет натянутости, а аргументировано показывает это на примерах евангельской истории, как, например, на примере сорокадневного поста Иисуса и последующего искушения Его диаволом.

Была рассмотрена вполне пространная проповедь свят. Григория Паламы, в которой дан целостный очерк Домостроительства нашего спасения. Выявлена основанная концепция – дикеосини, легшая в основу понимания сотериологии свят. Григория в пределах данной гомилии. Проведены параллели его основных идей с уже развитой во время его жизни западной схоластикой, высказаны предположения по этому поводу. Рассмотрена связь употребления теории «божественной хитрости» с святоотеческой традицией.
В целом же главное в гомилии – это нравственно-аскетические последствия обновления во Христе между крещением и вознесением, связь его сущностью нашего спасения.Список использованной литературы: